If every vampire who said he was at the Crucifixion was actually there, it would have been like Woodstock.
Фандом: Lost
Рейтинг: NC-17
Summary: то, что осталось за кадром в истории Аны Люсии. Надеюсь, в канон вписалась, потому что пересматривать откровенно лень
Предупреждения: фемдом
читать дальше
Драгдилер сидит на стуле. Его руки скованы сзади наручниками, которые пропущены под нижней перекладиной, ноги пристегнуты к ножкам. Грудь выгнута. В углу рта запеклась кровь, потому что он уже получил две тяжелые оплеухи, с левой и с правой. За попытку разговаривать хамски и за "чикиту".
- Я еще раз тебя спрашиваю - где груз?
Он уже смотрит на нее испуганно.
- Не знаю...
Она бьет его еще раз. Он дергается и извивается в своих оковах.
- Честно, говорю же, не знаю! Я ничего не знаю!
Ана Люсия внимательно смотрит на него.
- Я тебе даже верю. Проблема только в том, что верить я тебе не обязана. И под этим соусом могу измордовать тебя так, что до морга в ведре понесут. И ничего мне за это не будет. Никого здесь нет, никто тебя не услышит, никто по тебе не заплачет, claro? Так что, - она наклоняется к его уху и шепчет, - на твоем месте я бы начала сотрудничать.
Она медленно, почти нежно расстегивает на нем рубашку, касаясь груди, живота. Раздвигает полы. Достает из кармана нож-бабочку - глаза пленника широко распахиваются - играет с ней несколько секунд, прежде чем перевести в боевое положение. Садится к нему на колени, берет левой рукой за волосы, смотрит в запрокинутое лицо. Его губы приоткрываются. Она приставляет нож к его соску. Легонько, не раня, скользит лезвием по ребрам, примеривается к ямке между ключицами.
- Ну так что, малыш, ты будешь сотрудничать?
Он кивает, сглатывает.
- Сейчас я освобожу тебя, но руки оставлю скованными. Без глупостей, claro?
Он кивает. Ана Люсия засовывает "бабочку" в карман на груди, острием вверх, заходит сзади, открывает наручники, отцепляет от перекладины и тут же застегивает их снова. Потом она освобождает его ноги. Встает, аккуратно берет его за волосы и тянет его голову вниз. Он понимает, что нужно встать на колени. Продолжая держать его, она расстегивает молнию на штанах. Секунда - и он уже вылизывает ее, жадно, старательно. "Хороший мальчик" - сквозь зубы шипит она, пытаясь не кончить раньше времени. Ее хватает на пять минут. Оргазм продирает ее до костей, от таза к позвоночнику идет ледяная волна, за ней - волна пламени. Ана Люсия отталкивает мужчину так, что он валится на пол. Он смотрит на нее, тяжело дыша. Она смотрит на него в ответ и ухмыляется, начиная раздеваться.
- Тебе ведь это нравится, да? Я знала, что тебе понравится. Тебя кое-что выдало.
В одной форменной рубашке, расстегнутой, она подходит к нему, садится рядом, открывает наручники. Тут же опрокидывает его, коленом прижимает ноги к полу. Пленнику кажется, что его член сейчас разорвется от напряжения.
- Вот он, твой маленький предатель.
Она кладет руку на ширинку, и он кончает от одного поглаживания, бурно, с громким стоном, похожим на крик, со слезами, брызнувшими из глаз.
- Да, малыш. Кричи. Никто не услышит... не бойся.
Ему чудится что-то еще за этой насмешкой. Нежность?
Она дотягивается до своих штанов, достает из кармана презерватив - наощупь, не глядя, потому что смотрит она на него. Кладет руку ему на ширинку, и он понимает, что его член уже снова готов, он даже не успел заметить, когда это случилось - может быть, он и не терял эрекцию. Там внутри все залито свежей спермой, но Ану Люсию это не смущает. Она встает над ним на колени, растягивая презерватив в пальцах.
- Ну что, малыш, ты готов?
Она играет его членом, водя головкой по своим половым губам.
- Да, - выдыхает он, потом понимает, что этого недостаточно. - Да, пожалуйста. Пожалуйста. Трахни меня, пожалуйста, - шепчет он как заведенный, и слезы текут из его глаз.
- Ладно, уговорил, - шепчет она одними губами и садится на него, резко, до самого основания. Потом заламывает мужчине руки за голову и долго трахает, глядя прямо в его красное, залитое слезами, обмякшее лицо.
Через несколько дней Ана Люсия идет по улице, возвращаясь с работы. Ее шаги не слишком быстрые и не слишком медленные. Это шаги человека, который знает, что он самый страшный зверь в лесу. Полицейские ботинки не производят много шума, это вам не каблучки. Зажмурившись, он выходит ей навстречу из подворотни.
- Эй, это что? - Она коротко хохочет. - Мужик, ты охотник или извращенец?
- Извращенец, - его голос прерывистый и хриплый, и в этот момент она понимает, что он боится только того, что ему откажут. Это заводит. Те мужчины, с которыми она хотела бы иметь обычный секс, боятся ее.
- Ну пошли.
Она знает, что в этот час они никого не встретят.
- Короче, правила такие. Из квартиры ты не выходишь. Вышел один раз - считай, вышел навсегда. Это понятно? Жалюзи не открывать, из окон не пялиться. К двери, само собой, не подходить, телефон я все равно отключаю перед уходом, интернет - даже не думай. Сопрешь что-нибудь - молись о легкой смерти. Что ты употребляешь?
- Только траву... раньше, я сейчас чистый, честно.
- Меня не интересует состояние твоего организма, меня интересует, как скоро ты побежишь за дозой. Зрачки вроде нормальные, носом не шмыгаешь, вены нетронутые... ладно. Будешь хорошо себя вести, покажу нычку травы.
Она втолкнула его в квартиру.
- Раздевайся.
Он снял футболку, оглянулся на Ану Люсию. Она молча ткнула пальцем по направлению к двери в спальню. Он прошел туда, взялся за пряжку ремня, снял все сразу.
- Ты не обидишься, если прямо сейчас мы обойдемся без формальностей? Я слишком хочу трахаться, чтобы выстраивать сцену.
Она уже знакомым жестом толкнула его в плечо, заваливая на кровать, достала презерватив, лихо сплюнула кусок разорванной зубами обертки. Завела его руки за голову, прижала к постели.
Перехватила их одной рукой, надела презерватив и одним движением поглотила его член целиком.
Ана Люсия никогда не ходит по дому голой и не держит домашней одежды. Придя с работы, она надевает черные джинсы и рубашку или футболку. Рубашки часто голубые, иногда белые; майки черные или белые. Тапочек она тоже не признает. Ана Люсия стоит босиком на стремянке и орудует дрелью.
- Теперь давай его сюда, - говорит она, и они обмениваются: он забирает дрель и передает ей крюк. Вчера Ана Люсия велела ему подойти к стене и вытянуть руки вверх, после чего сделала на уровне кистей пометку маркером. До объяснений не снизошла. Но он, в общем, догадался. Остаток вечера обещает быть интересным.
Ана Люсия пьет только виски. Зацепив наручники за крюк, она подходит к мини-бару, заценивает оттуда диспозицию. Отличное украшение интерьера. Может, так все и оставить?
Жидкость из бокала обжигает левый сосок, стекает на живот. Ана Люсия прижимает бокал к его члену. Кажется, сильнее встать он уже не может. Или может? Ради интереса она его облизывает, и он послушно взрывается под ее языком. Она встает, они целуются. Она вталкивает его сперму ему же в рот, заставляет проглотить. Он пытается сопротивляться, и за эту попытку, хотя и неудачную, получает в этот вечер несколько больше, чем рассчитывал получить.
Но он не жалуется.
Было воскресенье, и она с утра сидела за ноутбуком, а ему велела не отсвечивать. Рылась в каких-то файлах, правая рука на мышке, левая озабоченно подпирает голову; пальцы запутались в волосах. Он пошел на кухню, сварил кофе, тихо подошел, поставил чашку туда, где она не мешала бы работе. Ана Люсия чуть вздрогнула, развернулась к нему на кресле. Положила руки ему на бедра, потянула вниз. Он послушно встал на колени между ее вольно раскинутых ног.
- Ты меня совсем не боишься. Почему? - Она всматривалась в его лицо, словно надеялась прочитать, а не услышать ответ.
- Не знаю, - шепотом сказал он.
Она удовлетворенно улыбнулась.
- В общем, так я и думала.
- А почему... ты пустила меня к себе?
- Не знаю, - она пожала плечами, - наверное, что-то в твоих глазах. Потом, ты ж понимаешь, малыш, ты ничего толком не можешь мне сделать. В конечном счете, ты сделаешь только себе больно. Очень.
Как всегда, она была права.
В среду они проснулись, обнявшись, уже не в первый раз. Ана Люсия обнаружила его голову на своей руке, встрепанные волосы, щенячий сонный взгляд. Он было дернулся куда-то идти.
- Лежи. Я сделаю нам кофе.
- Ана Люсия...
- Что?
- Я тебя люблю.
Она засмеялась.
- Не пори ерунды. Мы просто два извращенца, которые нашли друг друга.
Она всегда приходила домой точно в восемь. Сейчас было без пяти, и он мучительно боролся с желанием отогнуть полоску глухих жалюзи, чтобы увидеть, как она идет по улице к дому. За все это время он еще ни разу не нарушил установленных Аной Люсией домашних правил и не хотел даже думать, что будет, если она заметит.
В конце концов он сдался и выключил свет на кухне. Окно слишком высоко, она ничего не увидит, если не будет света.
Она шла не одна. У подъезда они начали целоваться. Каждый миг отзывался в нем болью.
Нормальный. Я урод, извращенец, а он нормальный. Конечно, она хочет нормального самца. Все женщины хотят, чтобы их имели, трахали, крутили как хотели. Я просто чмо, ошибка природы, я ее игрушка, пока нормальный самец не найдет ее.
Сколько раз они уже так? Сколько раз, пока я, по ее желанию, не подходил к окнам?
Спустя пять минут она поднимается на лифте, он встречает ее у двери. Бледный, губы трясутся.
- Ты... ты...
- Я просила тебя не подходить к окнам?
- Ты... он... - столько вопросов, которые нужно задать. - Вы давно?..
- Я просила тебя не подходить к окнам?!
- Я для тебя просто... просто...
- Мне кажется. Я говорила тебе. Не подходить к окнам.
- Шлюха!
Он мгновенно понимает, что наделал, но уже поздно. Тяжелая рука Аны Люсии бьет его по лицу. Вторая сбивает с ног. Тяжелый ботинок впивается в ребра. Она берет его за шкирку и вышвыривает за дверь.
Поздний вечер, с неба сыпется мелкий дождик. Ана Люсия идет домой привычной дорогой. Так же тяжело и уверенно звучат ее шаги. Он выходит из подворотни, как тогда. Только теперь у него в руках пистолет.
Двое смотрят друг на друга молча. На лице Аны Люсии нет страха. Не потому, что она не верит, что он выстрелит. А потому, что Ана Люсия никогда ничего не боится. Или, по крайней мере, скорей умрет, чем покажет, что она чего-то боится.
Он стреляет в нее. Четыре раза. Просто потому, что ему больно, и ему хочется передать кому-то эту боль.
- ...вы потеряли ребенка. - Ана Люсия мучительно пытается сосредоточиться на словах медсестры. Она только что пришла в себя. Какого, в жопу, ребенка?
Потом до нее доходит, и она концентрируется уже на том, чтобы не заржать.
В палате интенсивной терапии все очень озабочены ее душевной травмой, и это удобно, потому что они никогда не поймут, чем она сама озабочена.
Поиски одного конкретного наркодилера не занимают у озверевшей от лежания в больнице и бесед с психотерапевтом Аны Люсии много времени.
- Стоять, ни с места!
Она подходит к нему, целясь твердо и ровно, прямо в сердце.
Она берет его за волосы, привычным жестом ставит на колени, и пистолет упирается в его ребра. Ее бедро тесно прижато к его плечу, и это странно успокаивает.
- Если тебе интересно, я встречалась с Джо только для отвода глаз. Эти придурки в участке дружно считали меня лесбиянкой, и меня уже тошнило от их шуточек.
К сожалению, в тот раз я тебе соврала. Помнишь, когда говорила, что мне за тебя ничего не будет? Будет. И не только мне, - она проводит по его груди пистолетом, задевая сосок, намеренно медленно. - Да если кто-нибудь узнает, что я просто трахалась с кем-то вроде тебя, отцу будет легче сразу застрелиться.
Он знал, что она врала. Знал с самого начала. Неужели она не понимает? Но он молчит, потому что это уже ничего не изменит. Ана Люсия продолжает свой монолог.
- Ты же понимаешь, малыш, что я не могу тебе доверять. Ты ревнивый, мстительный истерик. К счастью, ты дал мне хороший повод, чтобы покончить с тобой раз и навсегда.
Она присаживается на корточки, обнимает его левой рукой.
- Да, кстати. Я тоже тебя люблю.
Она целует его, долго и мучительно прекрасно, водя пистолетом по его груди. Потом она поднимает его на ноги. Он стоит, чуть пошатываясь, пока она отходит на такое расстояние, которое не вызовет подозрений и лишних вопросов. Оружие в руке не дрожит. Он знает, что она не промахнется - лучший стрелок в этом городе.
Он готов. Ты лучшее, что было в моей бессмысленной жизни, Ана Люсия. Смерть от твоей руки - такое ее завершение, о котором я не мог и мечтать.
Он слышит негромкий хлопок и сразу же вслед за этим его вселенная начинает разворачиваться, растаскивать его на куски, и это так же прекрасно, как поцелуй Аны Люсии.
- Заканчивается посадка на рейс Оушеник 815. Пожалуйста, будьте готовы пристегнуть ремни.
Ана Люсия сидит в хвостовом отсеке, колени расслабленно покачиваются, сок через соломинку, на лице темные очки. Она ухмыляется: в Штатах еще не знают, что за подарочек им сплавили. Сюрприз будет что надо.
Рейтинг: NC-17
Summary: то, что осталось за кадром в истории Аны Люсии. Надеюсь, в канон вписалась, потому что пересматривать откровенно лень
Предупреждения: фемдом
читать дальше
Драгдилер сидит на стуле. Его руки скованы сзади наручниками, которые пропущены под нижней перекладиной, ноги пристегнуты к ножкам. Грудь выгнута. В углу рта запеклась кровь, потому что он уже получил две тяжелые оплеухи, с левой и с правой. За попытку разговаривать хамски и за "чикиту".
- Я еще раз тебя спрашиваю - где груз?
Он уже смотрит на нее испуганно.
- Не знаю...
Она бьет его еще раз. Он дергается и извивается в своих оковах.
- Честно, говорю же, не знаю! Я ничего не знаю!
Ана Люсия внимательно смотрит на него.
- Я тебе даже верю. Проблема только в том, что верить я тебе не обязана. И под этим соусом могу измордовать тебя так, что до морга в ведре понесут. И ничего мне за это не будет. Никого здесь нет, никто тебя не услышит, никто по тебе не заплачет, claro? Так что, - она наклоняется к его уху и шепчет, - на твоем месте я бы начала сотрудничать.
Она медленно, почти нежно расстегивает на нем рубашку, касаясь груди, живота. Раздвигает полы. Достает из кармана нож-бабочку - глаза пленника широко распахиваются - играет с ней несколько секунд, прежде чем перевести в боевое положение. Садится к нему на колени, берет левой рукой за волосы, смотрит в запрокинутое лицо. Его губы приоткрываются. Она приставляет нож к его соску. Легонько, не раня, скользит лезвием по ребрам, примеривается к ямке между ключицами.
- Ну так что, малыш, ты будешь сотрудничать?
Он кивает, сглатывает.
- Сейчас я освобожу тебя, но руки оставлю скованными. Без глупостей, claro?
Он кивает. Ана Люсия засовывает "бабочку" в карман на груди, острием вверх, заходит сзади, открывает наручники, отцепляет от перекладины и тут же застегивает их снова. Потом она освобождает его ноги. Встает, аккуратно берет его за волосы и тянет его голову вниз. Он понимает, что нужно встать на колени. Продолжая держать его, она расстегивает молнию на штанах. Секунда - и он уже вылизывает ее, жадно, старательно. "Хороший мальчик" - сквозь зубы шипит она, пытаясь не кончить раньше времени. Ее хватает на пять минут. Оргазм продирает ее до костей, от таза к позвоночнику идет ледяная волна, за ней - волна пламени. Ана Люсия отталкивает мужчину так, что он валится на пол. Он смотрит на нее, тяжело дыша. Она смотрит на него в ответ и ухмыляется, начиная раздеваться.
- Тебе ведь это нравится, да? Я знала, что тебе понравится. Тебя кое-что выдало.
В одной форменной рубашке, расстегнутой, она подходит к нему, садится рядом, открывает наручники. Тут же опрокидывает его, коленом прижимает ноги к полу. Пленнику кажется, что его член сейчас разорвется от напряжения.
- Вот он, твой маленький предатель.
Она кладет руку на ширинку, и он кончает от одного поглаживания, бурно, с громким стоном, похожим на крик, со слезами, брызнувшими из глаз.
- Да, малыш. Кричи. Никто не услышит... не бойся.
Ему чудится что-то еще за этой насмешкой. Нежность?
Она дотягивается до своих штанов, достает из кармана презерватив - наощупь, не глядя, потому что смотрит она на него. Кладет руку ему на ширинку, и он понимает, что его член уже снова готов, он даже не успел заметить, когда это случилось - может быть, он и не терял эрекцию. Там внутри все залито свежей спермой, но Ану Люсию это не смущает. Она встает над ним на колени, растягивая презерватив в пальцах.
- Ну что, малыш, ты готов?
Она играет его членом, водя головкой по своим половым губам.
- Да, - выдыхает он, потом понимает, что этого недостаточно. - Да, пожалуйста. Пожалуйста. Трахни меня, пожалуйста, - шепчет он как заведенный, и слезы текут из его глаз.
- Ладно, уговорил, - шепчет она одними губами и садится на него, резко, до самого основания. Потом заламывает мужчине руки за голову и долго трахает, глядя прямо в его красное, залитое слезами, обмякшее лицо.
Через несколько дней Ана Люсия идет по улице, возвращаясь с работы. Ее шаги не слишком быстрые и не слишком медленные. Это шаги человека, который знает, что он самый страшный зверь в лесу. Полицейские ботинки не производят много шума, это вам не каблучки. Зажмурившись, он выходит ей навстречу из подворотни.
- Эй, это что? - Она коротко хохочет. - Мужик, ты охотник или извращенец?
- Извращенец, - его голос прерывистый и хриплый, и в этот момент она понимает, что он боится только того, что ему откажут. Это заводит. Те мужчины, с которыми она хотела бы иметь обычный секс, боятся ее.
- Ну пошли.
Она знает, что в этот час они никого не встретят.
- Короче, правила такие. Из квартиры ты не выходишь. Вышел один раз - считай, вышел навсегда. Это понятно? Жалюзи не открывать, из окон не пялиться. К двери, само собой, не подходить, телефон я все равно отключаю перед уходом, интернет - даже не думай. Сопрешь что-нибудь - молись о легкой смерти. Что ты употребляешь?
- Только траву... раньше, я сейчас чистый, честно.
- Меня не интересует состояние твоего организма, меня интересует, как скоро ты побежишь за дозой. Зрачки вроде нормальные, носом не шмыгаешь, вены нетронутые... ладно. Будешь хорошо себя вести, покажу нычку травы.
Она втолкнула его в квартиру.
- Раздевайся.
Он снял футболку, оглянулся на Ану Люсию. Она молча ткнула пальцем по направлению к двери в спальню. Он прошел туда, взялся за пряжку ремня, снял все сразу.
- Ты не обидишься, если прямо сейчас мы обойдемся без формальностей? Я слишком хочу трахаться, чтобы выстраивать сцену.
Она уже знакомым жестом толкнула его в плечо, заваливая на кровать, достала презерватив, лихо сплюнула кусок разорванной зубами обертки. Завела его руки за голову, прижала к постели.
Перехватила их одной рукой, надела презерватив и одним движением поглотила его член целиком.
Ана Люсия никогда не ходит по дому голой и не держит домашней одежды. Придя с работы, она надевает черные джинсы и рубашку или футболку. Рубашки часто голубые, иногда белые; майки черные или белые. Тапочек она тоже не признает. Ана Люсия стоит босиком на стремянке и орудует дрелью.
- Теперь давай его сюда, - говорит она, и они обмениваются: он забирает дрель и передает ей крюк. Вчера Ана Люсия велела ему подойти к стене и вытянуть руки вверх, после чего сделала на уровне кистей пометку маркером. До объяснений не снизошла. Но он, в общем, догадался. Остаток вечера обещает быть интересным.
Ана Люсия пьет только виски. Зацепив наручники за крюк, она подходит к мини-бару, заценивает оттуда диспозицию. Отличное украшение интерьера. Может, так все и оставить?
Жидкость из бокала обжигает левый сосок, стекает на живот. Ана Люсия прижимает бокал к его члену. Кажется, сильнее встать он уже не может. Или может? Ради интереса она его облизывает, и он послушно взрывается под ее языком. Она встает, они целуются. Она вталкивает его сперму ему же в рот, заставляет проглотить. Он пытается сопротивляться, и за эту попытку, хотя и неудачную, получает в этот вечер несколько больше, чем рассчитывал получить.
Но он не жалуется.
Было воскресенье, и она с утра сидела за ноутбуком, а ему велела не отсвечивать. Рылась в каких-то файлах, правая рука на мышке, левая озабоченно подпирает голову; пальцы запутались в волосах. Он пошел на кухню, сварил кофе, тихо подошел, поставил чашку туда, где она не мешала бы работе. Ана Люсия чуть вздрогнула, развернулась к нему на кресле. Положила руки ему на бедра, потянула вниз. Он послушно встал на колени между ее вольно раскинутых ног.
- Ты меня совсем не боишься. Почему? - Она всматривалась в его лицо, словно надеялась прочитать, а не услышать ответ.
- Не знаю, - шепотом сказал он.
Она удовлетворенно улыбнулась.
- В общем, так я и думала.
- А почему... ты пустила меня к себе?
- Не знаю, - она пожала плечами, - наверное, что-то в твоих глазах. Потом, ты ж понимаешь, малыш, ты ничего толком не можешь мне сделать. В конечном счете, ты сделаешь только себе больно. Очень.
Как всегда, она была права.
В среду они проснулись, обнявшись, уже не в первый раз. Ана Люсия обнаружила его голову на своей руке, встрепанные волосы, щенячий сонный взгляд. Он было дернулся куда-то идти.
- Лежи. Я сделаю нам кофе.
- Ана Люсия...
- Что?
- Я тебя люблю.
Она засмеялась.
- Не пори ерунды. Мы просто два извращенца, которые нашли друг друга.
Она всегда приходила домой точно в восемь. Сейчас было без пяти, и он мучительно боролся с желанием отогнуть полоску глухих жалюзи, чтобы увидеть, как она идет по улице к дому. За все это время он еще ни разу не нарушил установленных Аной Люсией домашних правил и не хотел даже думать, что будет, если она заметит.
В конце концов он сдался и выключил свет на кухне. Окно слишком высоко, она ничего не увидит, если не будет света.
Она шла не одна. У подъезда они начали целоваться. Каждый миг отзывался в нем болью.
Нормальный. Я урод, извращенец, а он нормальный. Конечно, она хочет нормального самца. Все женщины хотят, чтобы их имели, трахали, крутили как хотели. Я просто чмо, ошибка природы, я ее игрушка, пока нормальный самец не найдет ее.
Сколько раз они уже так? Сколько раз, пока я, по ее желанию, не подходил к окнам?
Спустя пять минут она поднимается на лифте, он встречает ее у двери. Бледный, губы трясутся.
- Ты... ты...
- Я просила тебя не подходить к окнам?
- Ты... он... - столько вопросов, которые нужно задать. - Вы давно?..
- Я просила тебя не подходить к окнам?!
- Я для тебя просто... просто...
- Мне кажется. Я говорила тебе. Не подходить к окнам.
- Шлюха!
Он мгновенно понимает, что наделал, но уже поздно. Тяжелая рука Аны Люсии бьет его по лицу. Вторая сбивает с ног. Тяжелый ботинок впивается в ребра. Она берет его за шкирку и вышвыривает за дверь.
Поздний вечер, с неба сыпется мелкий дождик. Ана Люсия идет домой привычной дорогой. Так же тяжело и уверенно звучат ее шаги. Он выходит из подворотни, как тогда. Только теперь у него в руках пистолет.
Двое смотрят друг на друга молча. На лице Аны Люсии нет страха. Не потому, что она не верит, что он выстрелит. А потому, что Ана Люсия никогда ничего не боится. Или, по крайней мере, скорей умрет, чем покажет, что она чего-то боится.
Он стреляет в нее. Четыре раза. Просто потому, что ему больно, и ему хочется передать кому-то эту боль.
- ...вы потеряли ребенка. - Ана Люсия мучительно пытается сосредоточиться на словах медсестры. Она только что пришла в себя. Какого, в жопу, ребенка?
Потом до нее доходит, и она концентрируется уже на том, чтобы не заржать.
В палате интенсивной терапии все очень озабочены ее душевной травмой, и это удобно, потому что они никогда не поймут, чем она сама озабочена.
Поиски одного конкретного наркодилера не занимают у озверевшей от лежания в больнице и бесед с психотерапевтом Аны Люсии много времени.
- Стоять, ни с места!
Она подходит к нему, целясь твердо и ровно, прямо в сердце.
Она берет его за волосы, привычным жестом ставит на колени, и пистолет упирается в его ребра. Ее бедро тесно прижато к его плечу, и это странно успокаивает.
- Если тебе интересно, я встречалась с Джо только для отвода глаз. Эти придурки в участке дружно считали меня лесбиянкой, и меня уже тошнило от их шуточек.
К сожалению, в тот раз я тебе соврала. Помнишь, когда говорила, что мне за тебя ничего не будет? Будет. И не только мне, - она проводит по его груди пистолетом, задевая сосок, намеренно медленно. - Да если кто-нибудь узнает, что я просто трахалась с кем-то вроде тебя, отцу будет легче сразу застрелиться.
Он знал, что она врала. Знал с самого начала. Неужели она не понимает? Но он молчит, потому что это уже ничего не изменит. Ана Люсия продолжает свой монолог.
- Ты же понимаешь, малыш, что я не могу тебе доверять. Ты ревнивый, мстительный истерик. К счастью, ты дал мне хороший повод, чтобы покончить с тобой раз и навсегда.
Она присаживается на корточки, обнимает его левой рукой.
- Да, кстати. Я тоже тебя люблю.
Она целует его, долго и мучительно прекрасно, водя пистолетом по его груди. Потом она поднимает его на ноги. Он стоит, чуть пошатываясь, пока она отходит на такое расстояние, которое не вызовет подозрений и лишних вопросов. Оружие в руке не дрожит. Он знает, что она не промахнется - лучший стрелок в этом городе.
Он готов. Ты лучшее, что было в моей бессмысленной жизни, Ана Люсия. Смерть от твоей руки - такое ее завершение, о котором я не мог и мечтать.
Он слышит негромкий хлопок и сразу же вслед за этим его вселенная начинает разворачиваться, растаскивать его на куски, и это так же прекрасно, как поцелуй Аны Люсии.
- Заканчивается посадка на рейс Оушеник 815. Пожалуйста, будьте готовы пристегнуть ремни.
Ана Люсия сидит в хвостовом отсеке, колени расслабленно покачиваются, сок через соломинку, на лице темные очки. Она ухмыляется: в Штатах еще не знают, что за подарочек им сплавили. Сюрприз будет что надо.