Хвост. Часть 1. Школа.

[G-Elka]

Автор: я
Размер: миди
Фандом: Гарри Поттер
Пейринг/Персонажи: Мародеры, Лили, Снейп, семейство Уизли, Гарри Поттер
Категория: джен
Жанр: фэнтези
Рейтинг: ХЗ, помогите проставить
Краткое содержание: POW Питера Петтигрю
Примечание/Предупреждение: триггеры: хреновое детство, школьная травля, насилие и аутоагрессия, неприятие собственного тела, сомнительные сексуальные побуждения

Вам, конечно, интересно, как я дошел до жизни такой... нет? Я так и думал. Но я все равно расскажу. Маленький человечек всегда должен прилагать большие усилия, чтобы стать заметным. Пробиться, прорваться, прыгнуть через голову... сделать гадость. Вот и считайте, что эти мемуары моя последняя гадость — я так и чувствую, что долго не протяну. То, что осталось от руки, болит зверски, а эта чужая конечность так и тянется к горлу. Хорошо, что она не умеет читать. И памяти у нее нет. Так что я сейчас заморожу ее вместе с обрубком руки, чтобы решить обе проблемы одним махом, да и пущусь в воспоминания.

Часть 1. Школа

Школа была как школа. Были крутые и были слабые. Крутые становились такими в основном за счет слабых. Разница между факультетами заключалась только в том, что крутые гриффиндорцы били слабаков со Слизерина и vise versa, девицы с Рэйвенкло чморили своих же, а Хаффлпафф никого не интересовал, всерьез его не воспринимали, и поэтому что там творилось, то осталось загадкой.
Учителя, может быть, и пытались что-то изменить, но не знали как, да и, похоже, не верили, что может быть по-другому. Дети есть дети, они вечно кого-то бьют. Особенно мальчишки. (У девчонок было свое место. Неизвестно было, что случится, если выйти за его пределы, но прецедентов почему-то не наблюдалось.) Что же касается старикашки Диппета, то он требовал только лишь соблюдения внешней дисциплины, приличий и опрятного вида. То, что творилось не на его глазах, его не интересовало. А может быть, ему даже нравилось, что травят неумех, балбесов и еще - нерях вроде Снейпа.
Снейп, конечно, просто напрашивался на роль чмошника. Нелепый, бедно одетый, с отвратительными гигиеническими привычками, он при всем при этом отличался невероятным высокомерием и полным пренебрежением к школьным неписанным правилам. К примеру, он постоянно забредал на гриффиндорскую территорию, огребал неприятностей, но так и не заметил до самого выпускного, что школьный двор вообще-то поделен на участки враждующими кланами! Мерлин, его били бы, наверное, даже в райских кущах, в каком-нибудь пансионате, где ангелочки учатся играть на арфах.
А мне повезло. Я мог запросто оказаться на месте Снейпа, а вместо этого жил в лучшей гостиной на свете, с лучшими в мире людьми. Они были такими... сильными, умными, остроумными, добрыми, справедливыми. И они не гнали меня от себя (разве что за пивом). Наша Четверка! Великие Мародеры! Гроза всей школы! Можете себе представить, как я был счастлив?
Блэк и Поттер. Конечно, я их так называл только мысленно. Мне нравилось в них все, но по фамилиям я просто сходил с ума. Никакого сравнения с дурацким, уродливым «Петтигрю»: короткое, резкое «Блэк» и исполненное важности «Поттер». Я так любил эти фамилии, что старался не думать о них в туалете - как о чем-то святом. Я не знал, кем мне хочется быть больше. Подкалывать Блэка, блестя глазами из-под очков, или лениво цедить, развалясь и закинув ноги на тумбочку, «за-а-аткнись, Поттер». Но ни Рему, ни мне не дозволялось называть их по фамилиям, так уж повелось с самого начала.
Я как-то раз попробовал, еще на первом курсе, конечно. Небрежно плюхнулся на кровать Поттера, пихнул его локтем в бок, как это делал Блэк, и спросил какую-то глупость, вроде «как дела, Поттер?». Я, наивный мальчик, думал, что только мои комплексы не дают мне так себя вести - поэтому и со мной не ведут себя, как с равным.
Ну что вам сказать? Меня даже не побили. На меня просто посмотрели, как на заговорившую мебель, взяли двумя пальцами за шкирку и препроводили на мою кровать. Я как-то так сразу все понял, что даже дуться не стал. И все равно я их любил, как только маленький толстый мальчик может любить крутых друзей, которые не гонят его от себя и принимают в игры, даже если иногда и издеваются над ним по-дружески.

Как это все началось?
Детство мое было довольно мрачным. Не буду вас утомлять рассказами про родителей, не такие уж они были и звери - во всяком случае, не страшней лонгботтомской бабушки. Это я только к тому, что в школу я попал примерно таким же, какой я сейчас: маленьким толстым человечком с наклонностью подчиняться тому, кто сильнее.
Нет, Джеймс и Сириус не были изначально плохими. Они действительно были и добрыми, и благородными, и смелыми. Просто как было заведено в этой школе, так оно у нас и повелось - не сразу, но довольно скоро. Сначала мы нормально разговаривали, и даже все вчетвером по вечерам собирались на кровати Поттера под балдахином. Мы зажигали свечки, потому что Люмос еще ни у кого надолго не получался, рассказывали истории... ну, я-то, конечно, и истории рассказывать не умел. А потом довольно быстро они набрались местных манер: стали называть друг друга по фамилии, изображать из себя крутых мачо и шпынять тех, кто не мог дать отпора.
Первым я влюбился в Блэка. Гибкий, вихрастый, смуглый мальчишка был похож на рапиру или на хлыст. Он был моей мечтой, моим идеальным героем, таким, каким я втайне представлял себя, когда фантазировал на темы прочитанных книжек. Потом я разглядел и Поттера. Совсем в другом роде, внешне спокойный, но в глазах чертики. Как он острил! Как умел придумывать! Как легко, когда ему это было надо, окорачивал бешеного Сириуса! Я не мог не смотреть на него, все время ждал, что он скажет, потому что все, что он говорил, было либо безумно интересно, либо безумно смешно, либо и то, и другое вместе.
Мой обожающий взгляд довольно скоро заметили, и он стал предметом насмешек. Джеймс и Сириус подкалывали друг друга на тему того, кто из них мне больше нравится (разумеется, кто больше, тот и лох). Худенький нервный малыш Люпин стал предметом их опеки (его тоже особо не спрашивали, хочет ли он этого). А я, маленький толстый человечек, попал на роль шута.

Остальные гриффиндорцы интересовали меня лишь постольку, поскольку они интересовали Блэка и Поттера, поэтому я мало кого помню. Кроме Лили Эванс. Вы знаете, что у некоторых животных размножается только главный самец? Или что некоторые мамочки считают сексуальные подвиги сыновей своими? Так вот, вы будете смеяться, но и у нас было нечто подобное. О, у Сириуса могло быть сколько угодно «баб», и выдуманных, и реальных, но Любовь — это могло быть только у Поттера. И когда она у него случилась, мы словно стали единым организмом. Для всех нас, кроме Поттера, Лили Эванс стала объектом самого пристального, но бескорыстного интереса. Лили была нашей богиней. Что бы она ни делала, это не имело значения. Божеству дозволялось ругать Поттера во все корки и посылать на все буквы — мы воспринимали это только как птичий щебет.
Лили пока не понимала своего счастья, но и дружбой со Снейпом уже явно тяготилась. Она была здоровая, молодая, красивая девушка, вокруг было полно таких же парней, и тратить время на зачмаренного неудачника, который все равно весь в себе, ей вряд ли нравилось.
Лили, конечно, тоже была и смелой, и доброй, и умной девчонкой, но слишком счастливой и благополучной, так что сладкий детский наркоз не давал ей понять толком, что происходит. Гадаю, успела ли она осознать все в оставшейся ей недолгой взрослой жизни... хорошо бы не успела. Какой смысл мучиться?

Я потому говорю про Лили, что с нее все началось. Первой трещиной в моей любви к Мародерам стал тот случай со Снейпом. Она тогда как-то так неудачно за него заступилась, что Поттер с Блэком только распалились. Да и Снейп разозлился, обозвал ее... дал им повод для окончательной расправы. Пока они над ним просто прикалывались, это казалось мне правильным и справедливым. И очень смешным. Это был враг. Слабый, противный, и оттого наказание было вдвойне сладостным. Но потом началось такое, что мне стало нехорошо. Это было не наказание, не справедливость, а какое-то садистское развлечение (конечно, тогда я не знал таких слов, зато очень хорошо чувствовал, как мой «другой хвост», такой же маленький и уродливый, как я сам, шевелится в штанах при виде определенных картинок - например, в книжках про зверства инквизиции). Это неправильно, сказала моя маленькая уродливая совесть и тоже зашевелилась. И я впервые усомнился.
Меня стали преследовать разные мысли. Почему-то никто не предлагал «наказать» Эйвери или Малсибера. Это сбивало меня с толку. (Сам я к тому моменту уже твердо знал, что вносить предложения - не в зоне моей компетенции.) И только где-то через полгода мне стукнуло в голову: «идиот, это потому, что Малсибер и Эйвери способны переловить твоих героев по одному и переломать им все кости. А Снейпа пинать безопасно, он полукровка, за него никто из Слизерина не вступится».
Неделю спустя я, как ни банально это звучит, проплакал всю ночь (что небанально — в женском сортире, где, как говорят, померла рэйвенкловка Миртл): стали приходить и представать в новом свете воспоминания. Особенно, конечно, с крысой.
О, это было весело. Вас никогда не удивляло, как это так получилось, что сразу три школьника из одной компании оказались анимагами? Так вот, слушайте.
Эту эпопею я никогда не забуду. Уже одно то, как мы таскали книги из Запретной секции, тянет на роман. Потом мы воровали ингредиенты - те, которые были доступны в Хогвартсе, на остальные пришлось скидываться из карманных денег. Какой-то корень заказывали аж из-за границы, хорошо, что богатенький Поттер мог себе это позволить. Потом мы варили зелье. В первый раз получилось такое, что мы блевали дальше, чем видели, так что пришлось перебирать все заново, весь состав и способ приготовления, чтобы найти ошибку - никто из нас не отличался особыми талантами в области зельеварения. Прошло еще несколько кошмарных опытов... вспоминать не хочу. В итоге зелье удалось, но побочки у него были такие, что не знаю, как мы вообще выжили. Мы пили его месяц, по часам. Все это время нас тошнило. У меня вылезли все волосы на голове и так с тех пор и не восстановились как следует. Сириус в один прекрасный момент покрылся с ног до головы огромными сине-фиолетовыми прыщами - и был почти нормальным тогда, как будто его внезапное уродство нас сближало. Поттер был бледен и интересен более обычного, Мерлин знает, какие симптомы его мучили, нас он в это не посвящал. Нас таскали в лазарет (не спрашивайте, где мы прятали зелье) и хотели даже отправить в Мунго, к нам день и ночь докапывались учителя, мы изоврались до полного маразма, и единственной причиной, по которой нас никто не вычислил, думаю, было то, что правда была слишком невероятной.
На этом фоне надо было учить заклинания. Уроки черт с ним, мы на них почти забили, но для того, чтобы стать анимагом, надо учить целую кучу заклинаний - да не этих, бытовых и военных, где решает одно слово и вложенные эмоции, а длинных сложных инкантаций, как одиночных, так и групповых. Как я это вынес, я не знаю. Просто о том, чтобы отстать от Блэка и Поттера, и речи быть не могло. И еще меня грела такая потаенная мыслишка, что, может быть, это нас наконец уравняет. Если я смогу. Если я, тихий троечник, смогу выучить все эти гигантские, взрослые заклинания, произнесу их в нужный момент с правильной интонацией и не запнусь...
Последняя неделя была адом. Почти каждый день мы читали заклинания и проводили ритуалы, изменявшие наши тела. Малыш Люпин глядел на нас с ужасом. Самочувствие было такое, что мы едва сползали с кроватей - буквально чудом мы вымолили неделю "постельного режима" в собственной спальне, придумав какую-то "совиную лихорадку", от которой, мол, единственное спасение - лежать и не жужжать. До сих пор удивляюсь, что нам поверили. Наверное, Поттер и Блэк даже при смерти были бы убедительны.
Наконец настало время групповой инкантации. Еле живые, мы ночью доползли до полянки в Запретном лесу, сели, взявшись за руки, и затянули заклинание. Я потел, как черт, и едва не описался от ужаса, что собьюсь, но с блеском довел до конца свою партию (все три были разные). Перед глазами вспыхнуло, накатила страшная дурнота, а потом тело словно начало выворачивать наизнанку, и я потерял сознание.
Когда я пришел в себя, я испугался так, как никогда в жизни еще не пугался. Да что там, даже когда Блэк наставил на меня палочку, а я ползал по полу Визжащей хижины, голый и дрожащий, зная только одно - что мне надо выжить любой ценой, мне не было и вполовину так страшно. Все было огромным. Трава превратилась в лес, деревья - в скалы, а надо мной стояли два гигантских монстра, чудовища... Потом они превратились обратно - и начали хохотать. Они катались по траве и, конечно же, едва меня не раздавили. Диким усилием воли я взял себя в руки и сообразил, что надо сделать для возвращения в человеческий вид. До сих пор горжусь тем, что не заплакал. Просто закусил губу и ждал, пока им перестанет быть так весело.
На самом деле, это было действительно чудовищно обидно и... несправедливо. Вот вы можете себе представить, в школьных условиях и при необходимости соблюдать секретность, практическую пользу от превращения в здоровенную собаку? Не говоря уже об олене. А крыса пролезет куда угодно. Я был полезней всех, вместе взятых - я воровал для них нижнее белье у девочек, магические ингредиенты, шоколад и даже классные журналы. Я был автором Карты Мародеров на 80%, если не больше. И все равно надо мной смеялись. Крыса, это же усраться как смешно. Кличка "Червехвост" прилипла с тех пор ко мне намертво.
Но пять минут спустя после того, как я в первый раз превратился в крысу, я уже смеялся вместе с ними. Маленький глупый Петтигрю, он превратился в крысу, действительно, не мог же он превратиться во что-нибудь большое и достойное, вроде кабана или волка. Я смеялся, я ведь смешной. А потом Сириус снизошел до того, чтобы хлопнуть меня по плечу и поздравить, и я, уже без дураков счастливый, шел с ними домой, чтобы обрадовать Люпина.
И вот так передо мной проходили все события прошлой жизни. Милые дружеские подколы превращались в презрительные издевки. "Хватит, Поттер, а то Хвост сейчас описается от восторга!". Я скрипел зубами и бил грязный унитаз, на котором сидел, - до меня доходила та роль, которую я играл в этом спектакле. Не полноправный член благородной банды, а гнусное охвостье, хихикающее, потому что унижают в этот раз не его.
О том, как они Рема подставили, я вообще не буду распространяться. Знающий поймет. Они сделали ему каминг-аут самым гнусным образом, какой только возможен. И ничего, мы это съели. Покушали, не обляпались. Ах как круто, напугали Снейпа. Да я свидетель: он особо и не зассал. Какая разница, если ты уже оскорбляешь их одним своим существованием. Оборотень тебя убьет или маг своей палочкой.

Дамблдор, наш "молодой директор" (всегда для меня таким останется), в отличие от остальных учителей, все понял, хоть и не сразу. Когда нас в последний раз распекали в директорском кабинете всех вместе, я заметил у него на столе книжки про маггловскую «психологию» и «педагогику». Тогда, конечно, ничего не понял, а сейчас понимаю. Не сразу, постепенно, но Дамблдор изменил порядки в школе. Она теперь, насколько я успел заметить в бытность свою крысой, совсем другая. Страшно подумать, каково бы в наше время пришлось Лонгботтому. Или младшей Уизли. Или некрасивым девочкам со Слизерина. Жаль, что я не родился лет на двадцать позже - все могло бы быть совсем по-другому.
А начал он с Мародеров. В последний год Дамблдор много разговаривал наедине что с Блэком, что с Поттером. И это помогло, они заметно изменились. Вот только директор не сообразил сразу, что с жертвами тоже надо поговорить. Это нам всем дорого обошлось. Не только Дамблдору и всей магической Британии, но и мне, Снейпу, Люпину.
Потому что для нас изменившиеся Мародеры уже ничего не меняли.