Встречный удар. Генный набор Х33 "ОБР"

[G-Elka]

И сразу поняли, что он хорошо играет. Что за теров, что за контеров бьется как не в себя. У Скора были такие удары, что даже наши собственные крутыши не выдерживали. Я сразу поняла, чего он той дуре не въеб. Если бы он въеб, так не было б там той дуры. Так что и с контролем у него все было хорошо. Наши дураки, конечно, поперву пугались, но тут я вышла и объяснила им, что они не во что-то, а в бой играют. И если им пластиком по лбу прилетело типа слишком больно, то хули тут они вообще делают.
Он же еще и сдерживался!
В больнице у него тусил, конечно же, весь отряд. Первые пару дней. Потом энтузиазм несколько поутих, и к вечеру третьего со мной никто не пошел. Ну что ж, я могу и одна. Завернула по дороге в магазин, взяла первых попавшихся вкусняшек и побрела в больницу.
В палату меня пустили без проблем. Смирились. Скор валялся на кровати с грустным и каким-то странным лицом. Может, устал от внимания. Но мне вроде был рад.
- Что такое? Лежать задолбался?
- Да нет. Отдохнуть... приятно.
- А что тогда?
- Да я сам не понял. Отношение как-то... изменилось, что ли.
- Кого, сестер?
- Ага. Сначала они ко мне со всей душой. А сейчас то ли боятся, то ли...
- Что сказали, когда выписывают?
- Да вроде скоро.
- Слушай. А давно хотела спросить. Кто тебя драться учил?
- Никто. Вообще. Я сам.
- Понятно. Так что сестры? И врачи?
- Ничего. Смотрят странно.
- Может, у тебя нашли чего? Рак типа?
- Бля! Вот ты скажешь!
- А чего, у меня мать врач, мне такие вещи привычны. Рак если вовремя заметить - еще сто лет проживешь.
- Я не хочу. Это больно. И знаешь, вот ты сказала - а я сам об этом думал.
- Слушай. А там на сестринском посту щас никого. И комп. Пойдем глянем?
- А мне вставать нельзя.
- Ну в сортир ты же встаешь?
- Конечно.
- Так в случае чего скажем, что туда ходили. Пойдем?
- Ну... давай.
Он поднимается с кровати, и я вижу, что он уже совсем в порядке. У него было два перелома, один открытый, и по идее, это должно еще зверски болеть. Но он лишь слегка неуверенно ставит ноги. Странно, но ладно. На мне всё тоже заживает как на собаке.
Мы выходим в коридор, под флюоресцентные лампы. Я останавливаю Скора, быстро слушаю туда-сюда. Никого. На грани слуха тихий храп. Ага, сестрички наши спать пошли, госпожи Рен на них нет.
- Спят все. Идем.
Доходим до сестринского поста. Комп, старый как дерьмо мамонта, включен и работает.
- Стой на шухере. Услышишь чего, дай знать.
Кивает. Суюсь в файлы. Программа стоит незнакомая, но я разбираюсь в ней за пару минут. Паролей не требует. Совсем мышей не ловит местный админ.
- По цивилу тебя как, я забыла?
- Дай наберу.
Мы утыкаемся в экран.
- Так, тут норм, - объясняю я. - Видишь, всё зелененькое? Общий анализ крови... гемоглобин норм... гормоны в пределах... бак-посев чистый... онкомаркеры отсутствуют. Ничего у тебя нет. Чего они тогда?
- А вот это что? Генетический анализ?
- Генетический анализ? Нахуа? Он дорогой, как сука!
Скор жмет кнопку у меня из-под руки.
- Ничего не понимаю.
- Я тоже. Так. Послушай сейчас вокруг.
- Никого. Все спят.
- Тогда я рискну и это распечатаю. Дискеты же у нас нет?
- Откуда? Откуда в жопе алмазы, - ржет он.
- Так, где у них тут принт, а, вот.
Принтер взвизгивает и начинает выдавать бумагу.
- Только бы не спалили. Так, ты в палату дуй. Я если что возьму на себя.
- Не-а. Я с тобой.
- Ну смотри. Так, допечатал. Я это папе с мамой покажу, ты не против?
- Да показывай. Скажи только потом. Самому же интересно.
- Ладно, вот теперь дуй в палату. Там в пакете какие-то вкусные штуки, я по дороге купила. И вода. И сок. Лежи, короче, а я пойду. Пока.
Я набираюсь смелости и целую его в щеку. Она мягкая и теплая. Скор улыбается и слегка сжимает мне плечи. Сую распечатки за пазуху, преодолеваю искушение открыть окно и выпрыгнуть. Выхожу цивильно, с немалым удовольствием разбудив дежурного.

После того, как я объявила Скора своим парнем, мы, конечно, стали больше тусить вместе, но в целом ничего не изменилось. Мне по-прежнему было страшно к нему прикасаться. И еще нам катастрофически не хватало общих тем для разговора. Я, видимо, слишком хорошо объясняла физику, потому что скоро ему перестала быть нужна моя помощь. Ну, то есть, он этого не сказал, но я сама видела: он просто брал задачу и решал ее, а я сидела и старалась не отвлекать. Трояк он исправил, и физичка была довольна.
Я не думала, что все так просто получится. Мотоко вбивала в меня физику несколько лет, невзирая на мое нытье, попытки сбежать из-за стола на тренировку к папе и даже метание учебников в окно. А Скору даже ничего два раза повторять не приходилось. Может быть, из-за своих мучений я и научилась так хорошо объяснять.
Плохо в этом было то, что я не знала, о чем еще говорить. Я тоже рисовала, но рисунки свои ему показывать стеснялась. А бои мы обсуждали в основном после боя. И еще я боялась надоесть ему своим фанатизмом.
Мы пытались играть по сетке в "Героев", но оба раза забросили, как только дошло до боя друг с другом. У меня со всеми друзьями так было - никто не хотел выигрывать. В кино, когда показывали что-то новое, мы шли всей толпой, а на "необязательные" фильмы у нас не было денег.
В общем, он приходил к нам, и тогда мы тусили всей компанией. А иногда не приходил. И я шла к его классу, часто только для того, чтобы посмотреть издалека и тут же смыться. Так было до тех пор, пока я не увидела его однажды на перемене читающим. Раньше он в этом замечен не был, но я сразу догадалась, почему: у него и так была слава ботаника, и он не хотел ее укреплять, позируя с бумажной потрепанной книгой. А теперь, значит, распустился мой подзащитный.
И что же ты, интересно, читаешь?
Я не помню точно, что это было - "Город" Саймака или "Заповедник гоблинов", или вообще "Обмен разумов" Шекли. Суть в том, что проблема с темами для разговора исчезла как класс. Нас таких, фанатов старой англоязычной фантастики, оказалось чуть ли не двое на всю школу. Пара месяцев ушла только на то, чтобы наговориться о прочитанном и обменяться тем, чего мы еще не читали. И так мы стали друзьями.

Летом, особенно в каникулы, мы пропадали на стройке практически каждый день. Экспериментировали с размещением точек респауна и бомб-сайтов, пробовали другие сюжеты, менялись ролями. Начали вести статистику. Поначалу это дело сопровождалось полушутливым пост-игровым срачем, когда мы долго не могли свести баланс, кто кого сколько раз "вынес". Часть народу, разочарованная в своей результативности, ушла, но наша популярность после весенних драк заметно выросла, и нехватки людей уже не было. В начале осени Мотоко взялась за эксель и сделала сводную таблицу по фрагам. Тут-то Скор и стал Скором.

Пока я шла домой, внутренний голос настойчиво начал намекать мне, что в случившемся есть доля моей вины. Я стала перебирать возможности. Черт. Он же меня защищал, а я сказала ему, что он отбивает у меня фрагов!
Не, не то. Помню я этот момент - чуть было не ляпнула, но вовремя прикусила язык. Может, он обиделся, что я отправила его в другую команду? Не-а. Знаю я, когда он обижается. Никто этого не видит - он привык, наверное, глотать обиды - а я вижу. У него розовеют щеки и на мгновение каменеет лицо. Там этого не было. Наоборот, он даже загордился тем, что его одного ставят против четырех опытных бойцов. Только какая-то тень неуверенности мелькнула, когда мы расходились по нашим стартовым позициям.

Я, кажется, всегда умела читать его жесты и мимику. Это было очень удобно в бою. Не надо слов, даже жестов - ты просто кивком головы посылаешь напарника в нужном направлении.
Потом мы начали читать эмоции друг друга. По запаху. Стоишь ты, скажем, в дозоре под трубой, а из нее выходы в два конца. Близнецы очень ее любили. Она была пластиковая, рифленая, громкая как весь пиздец, если попадаешь в нее первый раз, но они научились ходить по ней почти неслышно. Почти. Близнецы умели ходить, ставя ноги одновременно друг с другом, даже когда были друг к другу спиной - причем шаг не был размеренным. Они могли спрыгнуть с любого конца или одновременно с обоих, а когда мы и это вычислили, они стали использовать новую тактику: один спрыгнул, отвлек, а другой затаился и пробежал на бомб-сайт за нашими спинами. Между нижним краем трубы и полом метра два - теоретически, можно подпрыгнуть, подтянуться и заглянуть, практически это верная смерть. Меткость и реакция у них обоих на высоте.
У Скора слух был лучше, чем у меня. Тут впрямую влияет размер ушной раковины: чем она больше, тем больше звуков улавливает. И вот стоим мы на страже, и я чувствую, как мне щеку обжигает холодом, а по загривку идут мурашки. Это запах адреналина. И только потом я слышу над нами, в трубе, тихий осторожный шаг. Скор дважды быстро кивает влево. Это значит, что оба близнеца пробираются к одному концу трубы. Жест, означающий бег. Ты хочешь обогнать их? Окей, значит, у тебя есть план. Мы бесшумно несемся к левому выходу. На месте Скор становится на колено и подставляет сцепленные руки. Я ставлю ногу в сцепку, коленом второй опираюсь на его плечо - мы уже так делали. Ждем. Шаг. Скор встает, я взлетаю над краем трубы, вижу цель, стреляю в голову. Он сразу же роняет меня, подхватывает и убирает за спину. Вовремя: Тролль со страшным воплем вылетает из трубы - мстить за брата. Они на этом очень часто ловятся, но это же им и помогает - ярость удесятеряет их силы, скорость и реакцию. К тому же я никак не успею перезарядиться, а у Скора только световой меч... и тут я слышу громкий радостный ба-бах по ребрам (никогда бы не подумала, что легкий пластик, обтянутый поролоном, может издавать такой сочный звук). Тролль с разочарованным ревом уносится на респаун, вслед за ним из трубы выбирается Перевертыш и мрачно топает туда же.

Как-то раз после боя мы со Скором сидели на крыше и болтали.
- Слушай, а может, придумать что-нибудь поинтересней террористов и спецназовцев?
Мы как раз тогда посмотрели очередной эпизод "Звездных войн", поэтому мне сразу пришли на ум джедаи и ситхи.
- А костюмы? - спросил Скор.
- Костюмы?
- Ну без костюмов это будут те же самые террористы. Мы же забудем сразу, кто мы есть.
- А-а-а. Ну костюмы достаточно просто соорудить из старых простыней, там все элементарно.
- Нарисуй, - он достал блокнот и ручку, пододвинул мне.
Я взялась за ручку и тут же уронила ее.
- Не могу. Не при тебе.
- Почему?
- Ты... слишком хорошо рисуешь. Как подумаю, что ты увидишь мои каракули!
- Тебе разве понравились мои рисунки?
- Я не говорила?! А, да, там же вошли эти... wannabe-гопники.
- Ты просто быстро посмотрела альбом и закрыла его.
- Потому что в этот момент к нам и пришли!
- Но потом ты тоже ничего не сказала.
- А что там говорить? Я так не умею и никогда не научусь. Наверное.
- Серьезно?
- Да.
- Знаешь... в моем родном городе у меня был учитель рисования. Такой дед, что еще камишибаи детишкам показывал. Сам еле ходил, но когда начинал рисовать, у него ни руки не тряслись, ничего. Мы с ним только начали заниматься, и тут мать перевели сюда, с повышением. Ей никак нельзя было упустить этот шанс.
В общем, я ему сказал, что я уезжаю. Он такой грустный и говорит, типа, я хороший ученик. Пожелал мне встретить еще хорошего учителя. "Но если не встретишь", - сказал, - "просто рисуй то, что тебе нравится". А мне нравились животные. И срисовывать. И он говорит - ну, срисовывай животных. С натуры у меня не очень-то получалось.
- Еще бы! С натуры-то. Тигр же тебе сидеть позировать не будет, тут скорость нужна.
- Ага. Вот с тех пор я и срисовываю. Это уже третий альбом. Матушка подарила на день рождения. Тут я уже, конечно, больше по памяти рисую.
- А можно... можно будет как-нибудь еще раз посмотреть?
- Конечно! Да хочешь, я его тебе подарю вообще? Ну, как дорисую до конца.
- Слушай, а можешь сейчас просто нарисовать мне что-нибудь?
И тогда он нарисовал у меня в блокноте крылатую рысь, вылетающую из волшебной палочки, и подписал "Expecto Patronum".

Мои тетрадки были полной противоположностью его альбомам. В моих начальных классах мы с родителями еле концы с концами сводили, так что у меня не было денег на блокноты, вот я и изрисовывала старые школьные тетради.
- Но ты же офигенно классно рисуешь, Ли! Разве тебя не учили? Может, родители?
- Понимаешь. У меня классные мама и папа. К ним можно с любой проблемой прийти. И с любой задачей. Но рисование - это только мое. Для меня.
- Только твое? - говорит он с непонятной интонацией. Я смотрю ему в лицо - оно слегка каменеет.
- Ну... хочешь, твое тоже?
- В смысле?
У меня появилась идея, и меня понесло:
- В смысле, мы могли бы вместе рисовать. Вдвоем, понимаешь? У тебя так классно рука набита. Что если я набросаю общий контур, а ты уже нарисуешь и раскрасишь как надо?
Вообще это звучало ужасно эгоистично. Типа, давай я тут наваляю как душе угодно, а ты сделай из этого красиво. Но Скор вдруг загорелся идеей, и мы стали рисовать вместе.

Иногда наши волосы сплетались над листком бумаги, а иногда пальцы сталкивались, передавая друг другу карандаш, и тогда мы говорили "ой, извини" или ничего не говорили.
И я уже совершенно запуталась - парень он мне или просто друг?

Мы обсудили этот вопрос с Мотоко. И она, конечно, сказала, что нужно прямо спросить. Совет, который я и сама бы дала в такой ситуации.
Только я уже сомневалась, что оно работает. У меня к тому времени не одна "типа дружба" с мальчиком развалилась после прямых вопросов. Не такого рода, конечно, но тем не менее.
Было три варианта. Первый: он из вежливости скажет "да". А потом сольется. Я же потеряю бойца и друга.
Второй: он скажет "нет". И мне как-то придется иметь дело с болью, которая предчувствуется за этим ответом.
Третий вариант просто пугал, потому что за ним скрывалась полная неизвестность.
Ну что ж, теперь надо, выходит, идти туда, куда всегда было страшно.
Я стала припоминать то, что хотела забыть. Сам момент. Вот я слышу слабый крик, оглядываюсь, вижу мелькнувшую в оконном проеме тень. Высовываюсь. Вижу тело. Слетаю по тем же лесам - у меня ушло, наверное, секунд десять. Его пистолет, взведенный, зажат в руке. Рука в крови...
Пистолет, Bigshock, ему оставил кто-то из ребят. Парнишка пробыл с нами недолго, я даже не помню его толком, его отец получил повышение и работу в Старой столице, так что они уезжали, скорей всего, навсегда. А у Скора всегда было особое отношение к подаркам. И к оружию. Так что он сломал себе руку, защищая глупый кусок пластика. Еще и не успокоился, пока я не разрядила игрушку и не убрала к нему в рюкзак.
Пистолет. Взведенный. Заряженный. На эти леса никто не лазил, слишком было страшно, вот я и привыкла стоять спиной к окнам, как последний лох. Скор должен был пристрелить меня. Обязан был. С трех метров нельзя промазать. И...
Он не смог в меня выстрелить.
Да, это моя вина. Моя ошибка. Я должна была учесть такую возможность.
Но почему так тепло на сердце?
Он не смог в меня выстрелить.
Он не смог в меня выстрелить.
Значит, он мне не "просто друг".

Я, конечно, тут же разозлилась на себя. Человек чуть не погиб, а я, видите ли, радуюсь, как это романтично. Но все равно из сердца будто вынули какую-то занозу.
Ладно, раз всё уже случилось, надо будет просто пойти завтра и извиниться перед ним.

@темы: Встречный удар